Казахстанцев верблюдами не удивишь! Тоже нашли диковину! Вон в южных городах эти корабли пустыни у мусорных баков арбузные корки грызут!
И все-таки так исторически сложилось, что верблюд способствовал процветанию городов, поэтому его изображение украшало гербы Петропавловска, Исетской провинции, а сейчас оно красуется на гербах и флагах Челябинска и Челябинской области. «Навьюченный верблюд в знак того, что оный в сей город довольно с товарами приводят», писали в старину.
На всех заседаниях еще советских верблюдоводов говорили, как полезно это животное, какая это гора мяса, как полезен шубат. И выгодно! Ведь верблюд ест то, что никакая другая скотина и в рот не возьмет, а поить его можно вообще раз в неделю. Сплошная экономия! Создавалось впечатление, что Бог специально создал двугорбых для нашего употребления. Как-то обидно было сознавать, что человек любого брата меньшего приручил исключительно для еды или как вид транспорта. А ведь говорят, что пророк Мухаммед передал своим последователям только 99 имен Аллаха. Сотое имя он прошептал на ухо своему любимому верблюду, так отблагодарив его за спасение от врагов. Потому верблюды и смотрят свысока на людей, что им известно то, что неизвестно человеку. Даже само имя пророка Заратуштры означает «владелец золотых верблюдов», а человек называет верблюда глупым животным только из зависти.
И тут на глаза попалось сообщение, что двум верблюдам-героям – Машке и Мишке – в поволжском городе Ахтубе поставлен памятник за то, что они внесли свой вклад в защиту Отечества в годы Второй мировой войны. Оказывается, в состав Красной армии тогда входила 28-я резервная армия, в которой тягловой силой для пушек были верблюды. Нехватка машин и лошадей вынудила выловить в окрестностях бесхозных верблюдов. Некоторые бойцы никогда не видели таких зверюг и сначала шарахались от них. На помощь призвали мальчишек-пастушат. Они помогли бойцам управлять неведомым дотоле транспортом.
Солдаты постепенно привыкли к необычным для них животным и полюбили их. На верблюдах возили боеприпасы, горючее для танков и самолетов, продукты, воду для кухонь, топливо; на них эвакуировали раненых красноармейцев. Только за один рейс «верблюжий батальон» перевозил на порядочное расстояние двенадцать тысяч пудов различного груза, что заменяло 134 грузовых автомобиля. Верблюды по звуку определяли, кто в воздухе — наши или немецкие самолеты. Заслышав чужих, спешили лечь на землю, маскируясь в тени дерева, забора или строения. Даже звуки выстрелов различали: когда бьют наши, не надо тревожиться, а когда враг… Вместе с людьми становились в очередь к походным кухням, причем самыми последними — остатки сладки. Большинство из 350 животных, к сожалению, погибло в разных сражениях, а выживших постепенно переводили в хозяйственные части или отправляли на заслуженный отдых в зоопарки. Там они и жили на пенсии, удивляя ребятишек своим диковинным видом. А памятник Машке и Мишке поставили потому, что пушка, которую они дотащили до Берлина, якобы одной из первых выстрелила по Рейхстагу. Наградили за это артиллеристов, но ради справедливости солдаты насобирали фашистских знаков отличия и наград и обвешали ими шеи верблюдов.
Много ли было таких героев, которые не только мясо и шубат хозяевам «давали», но и воевали за их свободу и счастье? Я полезла в литературу и такое нашла!
Оказывается, нашим кораблям пустыни еще в середине 19 века надо было памятники ставить в каждом ауле. Они служили в торговых караванах и на войне. Только неизвестно, кто это должен сделать. Привлечение к войне верблюдов во время войн в Туркестане было выгодно как русским завоевателям Кокандского и Хивинского ханств (оккупантам и колонизаторам, как любят писать «новые историки»), так и владельцам животных — казахам и туркменам (получается, подсобникам оккупантов?).
Верблюды давали хороший заработок местным жителям. Заметим: вьючных участников войн, длившихся почти полвека, интенданты не отбирали в аулах, а покупали или нанимали за деньги – брали в аренду за приличную цену вместе с «верблюдовожатыми» – лаучами. Им тоже прилично платили. Редко в каком ауле отказывались заработать живую денежку, тем более, получив ее, можно было скрыться в пустыне вместе с мохнатым «вездеходом». Да верблюды и сами могли дезертировать — удрать в степь, особенно весной, когда любовь правит миром. Верблюдиц вообще не призывали на службу.
Верблюдицы были невыгодны: груз несли небольшой, а если какая-то оказывалась на службе на сносях, то солдатам вообще строго-настрого запрещалось навьючивать ее, да еще роды им же приходилось принимать. Однако хитрые владельцы животных, пользуясь неосведомленностью российских офицеров (среди них было немало немцев и поляков, никогда такое чудо не видевших), частенько подсовывали их покупателям вместо самцов. И тогда! «Мужики» обрывали веревки, которыми их связывали в цепочку, и неслись за «дамами» в степь. Одна морока с этими женщинами! Толку от них на войне! Только неприятности и лишние заботы. Такой информацией полны отчеты об азиатских походах 19 века. Другого транспорта, кроме вьючного и верхового, в те годы не было. Разве что несколько речных судов на Сырдарье. Солдаты чаще всего шли пешком, уральские казаки ехали верхом на конях, а на верблюдах везли оружие, в том числе тяжеленные пушки, провиант и бурдюки с водой для воинов, лошадей и самих кораблей пустыни. Не кто-нибудь, а сам доктор В.И.Даль, моряк, писатель и автор «Толкового словаря великорусского языка», придумал вьючные носилки-люльки, чтобы вывозить на боках верблюдов раненых. Но бедолаг так укачивало, что они слезно просили снять их с двугорбой «скорой помощи».
Иногда из верблюдов устраивали живые заграждения. На ночлег этих немаленьких животных укладывали на песок или даже на снег, защищая тюками с грузом от холода и пуль. Люди прижимались к их теплым бокам и согревались живым теплом. Если под покровом ночи к лагерю подбирался враг, а часовые его прошляпили, то пули летели в тюки с грузом и – увы! — часто в живую крепостную стенку. Конницы верблюды боялись, от людей с саблями и пиками-палками удирали, а что такое пуля, не понимали. Ну склонил голову сосед и вроде уснул. Чего тут бояться?
О выносливости верблюдов ходят легенды. Именно легенды. Конечно, он может долго не есть и не пить, но от этого становится слабым. Зато потом за один раз может выпить около 100 литров воды. А где ее взять в пустыне? Только в колодцах да речках. Какое столпотворение было на водопоях! Ведь напоить надо было абсолютно всех! А это сотни людей, коней, верблюдов и живого мяса – баранов. Поэтому путь войска очень зависел от каравана: шли от одного водопоя до другого. И покушать-то всем хочется, лучше, конечно, зеленой травки, но можно и невкусной для других колючки. Колонны были привязаны к пастбищам или везли с собой сено, заготавливая его летом в местах будущих привалов задолго до похода. Правда, солдаты делились с животными всем, даже сухарями, а уж те, что портились в условиях жары, вообще отдавали им, иногда голодая сами. В некоторых случаях даже везли с собой муку, из которой пекли для верблюдов лепешки. Иначе «корабль» выдыхался, погибал, а ценный армейский груз приходилось бросать, сжигать или тащить на себе, а солдат не верблюд — 400 кг не утащит!
Во всех походах, особенно в зимних, погибало очень много животных: они разбивали о замерзшую землю копыта, ломали ноги, погибали от холода, голода, плохой воды и болезней. Дороги к крепостям и к местам боев обычно были просто усыпаны трупами лошадей и верблюдов. Их списывали тысячами, что давало возможность интендантам присваивать огромные деньги, выделяемые казной на транспортные расходы. Поди посчитай, сколько голов пало в походе или разбежалось по родным аулам!
Вот примеры. В.И.Даль служил секретарем в Оренбурге при В.Перовском и принимал участие в походах против кокандцев и хивинцев, грабивших «наших киргиз-кайсаков». Он, рассказывая о снаряжении отрядов, отправляющихся в зимний поход на Хиву в 1839-40 гг., дотошно перечисляет, сколько чего было куплено на выделенные правительством 1 700 000 рублей ассигнациями и 12 000 червонных. Это очень любопытные списки разного добра, но больше всего страстей кипит вокруг верблюдов. Большая часть закупок делалась у «наших кочующих киргиз-кайсаков». В первую очередь у них покупали хлеб (закупаемый ими самими на севере), баранов на мясо и верблюдов. Положено было оформлять все сделки «квитанциями, расписками и др. оправдательными документами. Но попробуйте получить их с неграмотных кочевников», — так писал еще в 19 в. военный историк М.Терентьев. «Генералы, ведающие снаряжением армии, зная, что невозможно проверить их закупки у казахов, сделали на верблюдах огромные состояния. Так, бедный ссыльный польский шляхтич Циолковский после одной такой операции «растолстел и сделался полумиллионером». А так жирел не один он. Верблюдов закупали в кочевьях «через посредство султанов-правителей», которые тоже наживали изрядные капиталы, обманывая и своих земляков, и интендантов. А были еще посредники более высокого ранга — между генералами и султанами. Все старались отхватить себе кусок пожирнее! Многие аульчане отдавали своих верблюдов на шесть месяцев «за «вознаграждение от казны по 10 руб. серебром». Животных выменивали у степняков на разные товары, получали в виде вознаграждения за родственников, спасенных из хивинского плена. Так к началу зимнего похода Перовского на Хиву было собрано 10450 верблюдов, а к ним аулы дали 2090 «верблюдовожатых» — лаучей – специалистов по уходу и навьючиванию.
И вот ноябрь – начало похода. «Пехоту иногда для экономии сил везли на верблюдах: если в корзинах, то по 3 человека на одного верблюда, а если на повозках, то по 8 или 20 человек на одного верблюда», пишет В.Даль. Солдаты часто сменяли друг друга, а некоторые вообще предпочитали идти пешком, страдая морской болезнью от укачивания на корабле пустыни. Казахи-то к такому удовольствию привыкали с детства, на них качка не действовала.
Каждому штабному офицеру для перевозки личных вещей полагалось по 10 верблюдов. Генерал Перовский очень заботился о подчиненных, но еще больше о себе. Его багаж из Оренбурга отправили на 140 верблюдах! Там было все: от палаток и постелей до изысканных вин и лакомств. Штаб забрал себе более 200 голов.
Справедливости ради скажем, что степняки-скотокрады тоже не спали. Их группы нападали на военные отряды во время привалов и угоняли скот, купленный у их же земляков в аулах. Едва ли они его возвращали прежним хозяевам. Чаще всего снова продавали интендантам. Военные отправляли в погоню за угонщиками свои отряды, чтобы отбить добычу. Шла настоящая война за скот.
Мы знаем, что зимний поход 1831-40гг.. Перовского кончился неудачей. Официальные цифры погибших в походе людей военные историки подвергают сомнениям. У каждого свои расчеты и доводы. Но известно: из 5000 участников похода в Оренбург вернулось только 2 000. С верблюдами лошадьми вообще невозможно было разобраться. Они «убывали в пути», их заменяли, покупая новых, которые тоже часто «убывали». По выражению самого Перовского, они умирали по своему усмотрению на свободе или околевали на службе государству. Даль предлагал делить их еще проще: на дохлых и издыхающих — такими лишь некоторые из животных возвращались из похода. Он же написал, что «за недостатком самок, первыми выбывавших из строя, самцы к весне просто освирепели, бросаются на людей и кусаются. Чуть живые от голода, они все-таки впадали в ярость, переходившую в бешенство и заканчивающуюся смертью». Вот и посчитай их!
Кроме того, Циолковский, видимо, чтобы скрыть свои грехи, в конце операции просто отпустил всех вожатых-лаучей, и они растворились в степях, якобы, уведя с собой неизвестное количество верблюдов. Не пешком же они ушли!
В степные аулы для закупа новых животных вместо больных и погибших в сопровождении двух сотен уральцев отправился султан Айчуваков, «известный своим усердием, знанием степи и большим влиянием на киргизов». Надо же на чем-то отправить из Эмбы в Оренбург больных цингой, горячкой и самого Перовского со штабом! К 1 мая 1839 г. после 8-месячного похода по снегам, было доставлено 2180 свежих верблюдов, что вместе с оставшимися в живых составило 3480. На них и вернулись домой из бесславного похода отряды Перовского.
Итог по отчетам командиров: в походе пало 204 лошади, 10 000 верблюдов на сумму около 1 500 000 руб. А снаряжение всей экспедиции обошлось в 9 миллионов! Так закончился бессмысленный зимний поход на Хиву, унесший тысячи жизней людей и животных.
Перовский выехал с докладом в Санкт-Петербург, где был принят царем весьма благосклонно… через месяц ожидания. Все солдаты и офицеры были представлены им к наградам и получили их, в том числе и Циолковский, которого «наградили Анной 1-й степени и тут же уволили в отставку от службы без прошения». Он, бедный польский юнкер, ставший генералом и «полумиллионером», был оскорблен – не оценили! — и отбыл в свое богатейшее имение под Оренбургом. Там через три недели он был застрелен своим крепостным поваром, которого «барин драл нагайками просто так, от плохого настроения». Сколько вор ни воруй, а Бог все равно накажет!
Если уж ставить верблюдам памятники за военные заслуги в Туркестане, то место им можно найти в каждом из городков на Сырдарье. Без этих горбатых тружеников войны ни одну из крепостей просто невозможно было возвести. На них подвозили глину, месили ее, чтобы превратить в комья, из которых лепили крепости-горшки. Да такие прочные, что их не брали снаряды и мины. Из этих «горшков» полвека выходили конные отряды на охрану рубежей и проходящих мимо торговых караванов. Стоило снять посты, как на большую дорогу выходили разбойники, торговля прекращалась, и государства-партнеры несли огромные убытки.
В 1851 году Перовский вновь вернулся в Оренбург, став генерал-губернатором Оренбургской и Самарской губерний. Он исправил прежние ошибки. В 1853 году его войсками была взята штурмом кокандская крепость Акмечеть. В 1854 году заключён с хивинским ханом выгодный для России договор. В честь Перовского Акмечеть была переименована в Перовск и носила это имя до 1922 года.
Следующий хивинский поход был совершен в 1873 г. под командованием генерала Кауфмана. К этому вынуждали усиленные антирусские происки Великобритании в этом регионе.
«В конце зимы 1873 г. было решено начать поход на Хиву. Русские войска выступали четырьмя отрядами с трех направлений. Всего должно было участвовать в операции около 15 тыс. человек при 44 орудиях, 20 ракетных станков, 4600 лошадей и 20 000 (!) верблюдов». И еще один любопытный факт. «По лично Кауфманом сделанным чертежам на верфи Аральской флотилии изготовили железные понтоны, предназначавшиеся для переправы через Амударью. Один понтон состоял из четырех ящиков, свинчивающихся винтами. Каждый ящик весил 80–100 кг. Так что восемь человек могли без особого труда поднять свинченный понтон и спустить его на воду. Паром, собранный из таких понтонов, мог выдержать 2 орудия и 16 человек. Понтоны эти прозвали «кауфманками». В походе они перевозились на верблюдах, но не пустые, их использовали как емкости для запасов воды для верблюдов, лошадей и предназначенного на мясо скота». Представим себе картинку: верблюд, на нем железный ящик с живыми баранами. Такая была война! А понтоны туркестанского типа применялись в Первой и Второй мировых войнах.
Верблюды фигурируют во всех инструкциях, приказах, наставлениях и даже листовках, напечатанных в Ташкенте перед хивинским походом. Регулировалось все: вес груза на исхудавших за зиму животных, количество муки для выпечки лепешек двугорбым, места привалов у колодцев, в какое время дня отправлять животных на пастбища, как тщательно охранять их конникам, а чтобы животные разных отрядов не смешивались друг с другом, помечать их цветными ленточками. Но неурядиц все равно было много. Верблюдов постоянно не хватало. Выяснилось, например, что забыли про врачей, аптечные грузы и транспортировку раненых. Значит, нужны дополнительные верблюды и лаучи. Это новые затраты. А для дозоров, высылаемых к колодцам и для охраны верблюдов в пути, – еще и казаки на конях. При движении отряда в полуверсте от него, впереди головы колонны, ехали 4 казака, а с ними же несколько джигитов и один из офицеров. Непосредственно перед верблюдами шел конный авангард из взвода казаков. Вправо и влево от головы колонны высылалось по 10 джигитов в виде разъездов. Позади колонны шел арьергард из полусотни казаков, на который была возложена обязанность подбирать отставших верблюдов или хотя бы перекладывать вьюки с околевавших животных на здоровых. Ночью, меры охранения ограничивались выставлением полевого, лагерного и заднего караулов, и постановкой немногих казачьих постов.
Вследствие всего этого в поход отправилось на 8800 верблюдов больше запланированного. А это опять деньги! Затраты нарастали как снежный ком!
Немало казахов принимало участие во взятии Хивы не только в качестве лаучей, но еще и в виде снабженцев, различного вспомогательного персонала, да и командовали всеми ими обычно тоже казахи, знатоки местности. Специальным пунктом в наставлениях отмечалось, что «солдаты должны хорошо обращаться с лаучами, собственноручной расправы не допускается. Все лаучи находятся в ведении распоряжении каван-баша, но охранялись конниками».
Напомним, что в результате военной реформы рукоприкладство, о котором так часто писали в литературе того времени, и тем более наказания шпицрутенами уже давно были запрещены. Офицера, ударившего солдата, могли привлечь к суду чести. Да его просто презирали товарищи!
Даже время выхода отрядов регулировалось режимом жизни верблюдов. Чтобы накормить животных днем (верблюды не едят в темноте), в путь отправлялись с рассветом. К трем часам дня останавливались и кормили и поили всех: людей, коней, верблюдов. Об этом процессе тоже существовали специальные инструкции. Ведь нарушения порядка приводили к гибели животных, а иногда и людей.
Теперь уже не было такого своеволия, как при Циолковском. О каждом павшем или заболевшем животном офицеры отчитывались перед вышестоящим начальством, сразу посылая к нему джигита с запиской о причине происшествии. «За павшего от тягостей службы» верблюда казна платила его хозяину 50 рублей. Тут уже не проходили фокусы с поставкой больных животных и верблюдиц на сносях. За них хозяин не получал ничего, а купившему некондиционное транспортное средство интенданту грозило наказание.
Увы! Такая сортировка тоже давала возможность для махинаций! Ведь лаучами редко были сами хозяева верблюдов. Чаще они нанимали какого-нибудь парня из бедной семьи. А ему все равно, что будет с подопечным. Деньги за погибших животных казна отправляла уездным начальникам, а те должны были отдавать их старшинам аулов для передачи владельцам верблюдов, но они поступали просто — оставляли деньги себе. Мол, не хочет казна платить – и все дела! Аульчане делали вывод: какого верблюда этим орыс ни дай, все равно погубят да еще и не заплатят! Мудрено ли, что животных прятали «от призыва» или старались спихнуть для «выполнения плана» тех, что похуже.
Забавный случай о махинациях с верблюдами местных «верблюдовладельцев» рассказал один из участников более позднего, туркменского, похода. Если верблюд погибал, его хозяину в то время выдавалось 100 рублей. Некоторые сразу пустились на разные хитрости. Уведет хитрец ночью с пастбища одного-двух верблюдов и спрячет, а на другой день явится с печальной физиономией к заведующему транспортной частью и объявит, что вот де мол несчастие случилось — верблюд пал, и получит свои деньги. Однако ж эти проделки вскоре открылись, и военные придумали свой оригинальный способ контроля. Хозяевам велели у павшего верблюда отрубать хвост по основание и представлять его в штаб. Но вскоре заметили, что уж больно много стало предъявляться этих документальных хвостов, и сплошь от наемных верблюдов, а находящиеся в совершенно одинаковых с ними условиях казенных случаи падежа чрезвычайно редки. Наконец, случайно выяснилось, что никакого падежа нет и не было. Просто хитрые сыны степей отрубали хвосты у живых верблюдов, представляли их по начальству и получали деньги. Причем, особо осторожные ездили за хвостами в дальние аулы и там покупали их, не говоря для чего. Продавцы странного товара очень удивлялись! Некоторые решили, что верблюжьи хвосты употребляются русскими, как самое лакомое блюдо. Но узнав о настоящем использовании хвостов, тотчас подняли на них цену. Появились даже посредники в торговле хвостами – армянские торговцы разной мелочью. Однако все были разоблачены, и дельцы прогорели.
Часто офицеры, прибывшие из Петербурга, слышали о верблюде только то, что он может неделями не пить и есть только колючки. Так они и поступали с «верблюжьей кавалерией» — плохо кормили и чрезмерно нагружали. Заботливые же командиры следили, чтобы весной исхудавших животных подкармливали кунжутным жмыхом, а не ячменем, как коней, поили не реже, чем через двое суток.
А потом начался поход на Хиву, хотя и более организованный, чем во времена Перовского, но и здесь были свои трагедии. Один из отрядов, красноводский, не дошел от Каспия через безводную Голодную степь. Тогда, в феврале, а потом и в марте 1873, когда обычно уже тепло, вдруг ударили морозы до -13. Солдаты, в белых летних гимнастерках попавшие под ледяной дождь, начали болеть, а верблюды «валиться сотнями». Пришлось отправлять отряд для спасения людей, попавших в беду.
Не станем разбирать всю хивинскую операцию – у нас разговор только о верблюдах. После победы было триумфальное возвращение в гарнизоны, грузы везли караваны, пополненные сильным здоровыми верблюдами, уже не взятыми в аулах, а специально для этой цели купленными у опытного поставщика. Было тепло и чуть пасмурно. Ни люди, ни животные больше не страдали ни от холода, ни от жары – не «валились сотнями». Смертность солдат не превышала показателей мирного времени – всего 5 человек на 1000. «Замиренный» хивинский хан подарил армии-победительнице стеганые чапаны, их раздали солдатам, чтобы они укрывались ими по ночам.
Однако опять не обошлась без происшествий. Кавказский отряд получил в виде трофея две хивинские пушки. Одну, полегче, тащили 4 лошади, а в более тяжелую запрягли 4 верблюда, которые рвались в разные стороны, как крыловские Лебедь, Рак и Щука, а потом и вовсе встали. Пришлось оставить пушку в песках под охраной роты и отправить группу интендантов покупать лошадей. Было тут и еще одно препятствие – «828 персиян, бывших пленных рабов. Их приписали к русским отрядам с обязанностью вьючить верблюдов, собирать топливо и т.п. Им назначено на еду по 20 коп. в сутки, но они покупали себе только лакомства, а верблюдов боялись. Пришлось оставить выдачу денег на потом, а кормили этих дураков сами роты».
Идущие домой отряды часто наталкивались на десятки мумий лошадей и верблюдов, погибших в мае по пути в Хиву. Солнце и ветер высушили их. Такой ценой была завоевана победа. В том числе, и десятками тысяч жизней верблюдов.
В Хиве 12 августа были подписаны условия мира с ханством: 1) полное умиротворение Казахских степей, 2) уплата ханом контрибуции в размере 20 00 000 руб., 3) прекращение торговли невольниками и освобождение пленных, подданных России, 4) признание себя ханом «покорным слугой императора» и 5) новые земельные приобретения, из которых образован в 1874 г. Закаспийский отдел.
Хан тут же переложил часть контрибуции на туркменские племена, воевавшие на стороне Хивы, а они в свою очередь потребовали деньги с оседлых селений. Плату брали и верблюдами.
В честь победы над Хивой в 4 верстах от Ташкента в роскошных шатрах был пир, в темноте сожжен фейерверк с вензелями военного губернатора Кауфмана. Дальше следовали балы, завтраки для офицеров, вернувшихся из похода, в каждом городке и крепостце, откуда они уходили в поход.
Все участники походов были награждены, получили денежное довольствие. Состоялись торжественные встречи победителей. Верблюдам ни медалей, ни денег не досталось. Разве что кормили и поили их вволю, а для почестей строили в каре для приветствия героев. Так что «Ура!» звучало и в их честь.
Впереди у всех – и людей и животных – были вполне мирные, но такие же тяжелые, как война, работы: начиналось строительство железных дорог. А как тут обойдешься без «грузовиков»!
Верблюды на территорию Казахстана были завезены и приручены с древнейших времен. Их научились использовать, как видим, даже в военное время. Но не всегда и не везде такое переселение было удачным. Особенно не повезло Австралии, куда бездумно завозили некоторых животных. Потом приходилось бороться, например, с завезенными на этот небольшой материк кроликами, которые «съедали всю траву в стране». Недавно пришла пора войны с верблюдами. Они появились в Австралии почти тогда же, когда шла война в Туркестане, в середине 80-х годов XIX века для перевоза грузов по австралийским пустыням. С появлением поездов и грузовиков верблюды стали не нужны, и их отпустили на волю. Видимо, в Австралии не пьют шубат и не забивают верблюдов на мясо. Животные стали успешно размножаться. Предполагают, что сейчас по пустыням страны расхаживает около полумиллиона одичавших верблюдов. Они угрожают благополучию мелкого рогатого скота. Пришлось властям Австралии санкционировать массовый забой верблюдов. В некоторых регионах их отстреливают снайперы с вертолетов. Вот к чему приводит бездумное вмешательство человека в природу.
Был ли верблюд оккупантом, помощником завоевателей или безвинной жертвой войн, решать читателям.
(1 оценок, среднее: 5,00 из 5)
